Саша Готти - Влада и война призраков
– Любит она и меня, и его. Эх, девчо-о-онка… – протянул Егор, щурясь от солнца. – Хороша же ты, вот это-то точно у тебя от отца твоего, вампира. А то – принципы и закидоны светлого мага, которые нечисти не понять, их хоть отбавляй. Хоть что-то плохое в тебе нашлось. Не стыдно?
– Это еще не все плохое во мне, – рассмеялась Влада. – Я еще жутко голодная, меня этот голод просто убивает.
– Я же тебя блинчиками накормил! – притворно возмутился Егор. – Сам их тебе готовил!
Они понимающе улыбнулись друг другу, а потом замолчали.
– Что будет дальше, Егор?
Влада посмотрела на ведьмака Темнова, который поджидал неподалеку, внимательно глядя на них. А ведь и правда – когда он не притворяется приятелем Алекса, его взгляд становится тяжелым и страшным.
– Что же будет дальше? – Влада повторила свой вопрос.
– Мы просто погуляем с тобой, потом ты пойдешь дальше, а я останусь. На нас обрушилось все зло в этом мире, но еще есть несколько минут. Спорим, ты еще не догадалась, как я собираюсь тебя спасти?
– Так пора бы рассказать.
Тролль на несколько секунд закрыл глаза, и ветер, прогулявшись по веснушкам на его лице, растрепал светлые волосы.
– Я когда стенки в Носфероне летом красил, не знал, куда себя деть, и торчал в библиотеке. Делать-то нечего было. Прикинь – я читал! Так вот, оказывается, была такая легенда у древних вампиров… Что если твою любимую догонит и убьет маг, охотник, то ты можешь заменить ее собой и спасти. Ты так и сделала тогда, в зловоротне, помнишь? Когда Гильс на Маросейке погибал. Все еще гадали, как же он выжил… но ты не погибла прямо сразу, как только захотела заменить его собой, потому что ты не такой уж простой вампир. У тебя гибель растянулась на полгода, ты держалась. Здорово, что я в Носфероне на лето остался и до всего это сам допер, правда?
– Не говори так, мне кажется, что произойдет что-то плохое, – пожаловалась Влада. – Такой ветер поднимается…
– И еще повезло, что Гильс теперь Темнейший, – продолжал Бертилов. – Потому что он не сможет погибнуть вместо меня. Темнейший – он ведь не погибает никогда, в принципе.
– Мне это не нравится. Зачем ты мне рассказал эту историю про вампиров? Не пугай меня, пожалуйста.
– Ну тогда просто обними меня, – попросил тролль. – И покрепче, будто в последний раз.
Влада прижалась к Егору, глотая слезы. Страшные предчувствия тянули ее куда-то в далекое, неизвестное будущее.
– Я не смогу без тебя. – Влада помолчала, увидев в глазах тролля насмешку. – Неужели мы никогда больше не увидимся?
– Увидимся, потому что кое-кто об меня зубы сломает, – помолчав, тихо сказал Егор. – Ты меня спрашивала про мой план на тот случай, если все остальные провалятся, – и вот он. Поэтому та жизнь, которая у меня есть сейчас, отдана тебе. Все, пора… заменяю тебя собой!!!
– Нет… нет!
Но Егор уже отстранился от нее, улыбаясь, а потом с силой оттолкнул так, что она вскрикнула.
Загорелое лицо Егора, его улыбка и веснушки начали отдаляться в ветреный солнечный день, оставшись среди шума летней Москвы.
Влада же, улетая прочь, возвращалась в тот мир, где Егора и ее деда уже не было, – в зимнюю январскую Москву, в центре которой шел самый жестокий бой тайного мира.
Миг пробуждения был долгим: сначала появилось ощущение собственного тела, и это было странно и хорошо – снова чувствовать его, почти потеряв, хотя и болели разорванные связки, разодранные в кровь колени и ладони и порезы от стекол на щеках…
Через кончики пальцев в тело проникала вода, будто рука погрузилась в прохладное озеро. Это была живительная и долгожданная вода, необходимая сейчас ее телу так, будто оно было высохшим цветком, который чуть не рассыпался в пыль. Вода пропитывала все тело, разливаясь по рукам, ногам, растекаясь по спине. Она приносила не только силы, энергию и жизнь, но и обрывки чего-то еще, мимолетного, – чужие имена, слова, мысли и мечты. Все это мелькало, как программы в спятившем телевизоре, если переключать их пультом очень быстро, не успевая даже рассмотреть лица и расслышать слова.
Влада открыла глаза, обнаружив себя стоящей около дома на площади. Ладонь прикасалась к желтой штукатурке, и стоило отдернуть руку, как поток лиц, мыслей и слов прервался. Но и этих секунд ей, вампиру, хватило, чтобы напитаться жизненной силой, поднять голову и открыть глаза.
Над Сухаревской площадью нависло черное небо, настолько черное, что больно было смотреть на эту тьму, как больно было бы глазам от слишком яркого света. Армия, несметный легион паучьей нежити, в едином порыве атаковала черный смерч из пыли, в очертаниях которого с трудом можно было угадать сгорбленную фигуру в плаще. Но глаза некроманта не смотрели на неистовую армию Мурановых, а искали кого-то или что-то. Взгляд их обшаривал площадь, пока не наткнулся на Владу.
Ей хотелось бы сейчас закричать, выплеснуть потоки ненависти и ярости на того, кто уничтожал ее жизнь, близких, кто много лет готовил ей страшную участь. Но лишь одно-единственное слово сейчас могло все это выразить:
– Живая! Живая… живая!
А ведь именно жизнь Влады была для некроманта важнее всего, ее появления в своей копилке он сейчас ждал с секунды на секунду, полный уверенности в победе. Именно ее жизни не хватало врагу, чтобы отразить удар армии Темнейшего. И он проиграл.
Несколько секунд над площадью висела мертвая тишь, а потом раздался вопль. Чудовищный, разрывающий уши и мозг крик почти всесильного существа, осознавшего свое неожиданное поражение. Волна пауков с шипением и визгом налетела на призрак из пыли. Он разваливался на куски, рассыпался, оседал. Армия паучьей нежити переламывала, пересиливала его, разрывая на клочья черного тумана. Уже теряя очертания, некромант замахнулся, направляя свой последний удар на Владу.
– Не выйдет, – прошептала Влада, видя сотни летящих в нее черных когтей. Они ранили ее, каждый вспарывал кожу и проникал в тело, и от каждого любую нечисть моментально постигла бы мучительная смерть.
Но Влада, принимала эту смерть на себя, зная, что она не достанется ее друзьям, однокурсникам – никому, кроме нее. И эта смерть ее уже не убьет, потому что некромант бессилен против такого вампира, как она.
Глядя, как падает и рассыпается над крышами пыльный призрак, Влада видела и то, как с каждой секундой меняются ее однокурсники. Еще несколько минут назад насмерть перепуганные девочки и мальчики, упыри, валькеры, кикиморы и оборотни сейчас становились теми, кем и были на самом деле.
Трудно было узнать прежнего весельчака Ацкого в этом разъяренном летучем монстре, который атаковал охотников с воздуха, заставляя их обратиться в бегство. Оборотни перестали прикидываться людьми, и огромная стая ловких, покрытых шерстью полулюдей-полуволков бросилась на подмогу летучим.
Ошарашенный внезапным поражением, не получив жизни Влады, ради которой он много лет вел опасную игру, некромант со своими охотниками не смог отбить ожесточенную атаку вампирских подконтров и нечисти. Подконтры Мурановых, к которым присоединились и подконтры других вампирских кланов, заняли Сухаревскую площадь, дав жестокий бой охотникам, присвоившим себе звание светлых магов.
Потерпев неудачу в битве, охотники провозгласили отмену Конвенции и начало великой войны между нечистью и некромантом.
Эра Конвенции и законов в тайном мире заканчивалась, фата моргана развеялась, и Магиструм, скинув с себя привычную маску, раскрывал свою истинную сущность.
Первым, кого увидела Влада, когда рассеялся черный туман, был Гильс, который сидел рядом с ней.
Вампир взял ее за руку и молча сжал пальцы, сильно, почти до боли.
За его спиной была видна Сухаревская площадь, но уже не в янве, а в реальном мире – опустевшая и освещенная дневным болезненно-бледным солнцем, засыпанная битым стеклом. Где-то вдалеке на улицах завывали сирены, а у подземного перехода с громкими рыданиями топтались Фобос Карлович с Буяном Бухтояровичем, воздевая руки к небу.
С небес свалился Ацкий, безумный и радостный, хотя выглядел он ужасно: кровь из распоротой брови залила половину его лица, а надорванные, распоротые клинками охотников крылья еле держались на спине.
– Вы видели?! Видели, как мы можем?! – завопил валькер, тараща горящие синими огнями глаза. – Это же мы, мы настоящие, когда Канвы больше нет! Когда ее нет – мы настоящие!!! Мы били магов, видели?! Мы их прогнали, они сбежали от нас, потому что мы – реальная сила, во! – Ацкий ткнул себя в грудь пятерней. – Ребят, если Канве капец, то мы теперь будем делать все, что захотим, сечете?! Уткин, вы видели, какой он теперь? Прикиньте, у меня в телефоне, в контактах до сих пор – «ведьмобродие»! Ч-черт… Мураныч, почему тебя Темнейшим называют, что за прикол? А где Бертилов-то?!
